Охотники на людей - Страница 24

К оглавлению

Хэды ломанулись вслед за сержантом.

— Берест, отставить, — остановил Бориса Стольник, — Подожди секунду.

Не понимая, в чем дело, Борис остановился перед командиром. Тот вперился в него тяжелым взглядом:

— С дикими говорил?

— Когда? — Борис сделал вид, что не понял. — Где?

— В тресовозке.

— Никак нет, — соврал Борис.

— Точно? — Стольник не отводил глаз, — Никакой лапши тебе на уши навешать не успели?

— Не было такого, — замотал он головой.

Ну, если не считать, что его пообещали убить. Правда, убить быстро и по возможности безболезненно.

Секунду-другую Стольник еще вглядывался в его лицо. Потом махнул рукой.

— Ладно. Догоняй группу.

Борис догнал.

— Слушай, Ухо, что за беда такая? — спросил он сержанта. — Чего Стольник так взъярился?

— А хрен его знает! — сплюнул сержант, — Раньше ему до фонаря было, кто в контролерах сидит — хоть салага, хоть дед. А теперь как муха какая-то укусила. Ну, находит иногда на него. Ладно, не бери в голову, салага. Сейчас о другом думать надо.

Это было правдой. Сейчас следовало думать о новой охоте.

Глава 9

Хутор располагался в широкой котловине, со всех сторон окруженной холмами. Деревьев — совсем немного, зато полно высокой травы и густого кустарника… Если уметь, можно было спрятаться и здесь. Хэдхантеры умели.

Группа Уха залегла на одном из холмов. Отсюда хутор хорошо просматривался вдоль и поперек, благо у каждого охотника имелся бинокль с мощной оптикой.

Это был довольно большой хутор. Когда-то был.

Раньше — до первой волны кризисов — здесь жил своей спокойной несуетной жизнью крупный провинциальный поселок. Возможно, райцентр.

Потом жизнь начала уходить. Причины — известные. Те же, что и везде. Безработица, нищета, отчаяние, повальное пьянство, бандитский беспредел, бегство молодежи — той ее части, что нашла в себе силы сбежать.

Позже, когда на месте таких вот оказавшихся не у дел селений появились сельскохозяйственные общинные хутора, агония умирающего поселка растянулась еще на некоторое время. Но даже самых упертых хуторян в конце концов выдавило опасное соседство с дикими.

Оборвалась связь с большой землей и оживленными торговыми путями. Участились набеги голодных банд. И все… И — конец.

Безымянному населенному пункту (кто помнит сейчас прежние имена и названия таких вот провинциальных дыр?) не повезло оказаться в расширяющейся буферке.

Только и всего…

Тоскливо было смотреть на это. Тоскливо было об этом думать. Борис вздохнул. Очень скоро и его хутор постигнет та же участь. И ничего с этим не поделать. Такие процессы не остановить.

Это был непостижимый парадокс: чем дальше проникали за буферку хэдхантерские группы, тем яростнее становился натиск диких на приграничные хутора. Словно состязались две силы. И если в чем-то выигрывала одна, то она же в чем-то обязательно и проигрывала.

Заброшенный хутор опоясывал покосившийся забор внутреннего ограждения. Бетонные блоки в шапках ржавой колючки стояли неровно. Кое-где между плитами зияли щели.

Единственный въезд в хутор — ворота с отсутствующими створками — был тем не менее надежно перекрыт. Дорогу преграждала широкая канава-ров с крутыми стенками, за ней — оплетенная колючей проволокой баррикада, разобрать которую не так-то просто. Кирпичи, куски бетона, столбы, бревна, груды камней и земли с торчащей во все стороны арматурой.

Всюду — во рву, на баррикаде и за баррикадой — были разбросаны доски с длинными ржавыми гвоздями. Ни пройти ни проехать, одним словом. Даже на хэдхантерских вездеходах такую преграду не одолеть. Машины только колеса пропорют. Кто-то очень постарался, чтобы обезопасить себя от атаки через главный въезд.

За бетонным забором виднелись уцелевшие дома. Некоторые — так вполне себе еще ничего домики. Ближе к центру, вдоль широкой главной улицы, сохранились добротные постройки в два-три этажа. А в самом центре — на небольшой площади, заросшей сорняком, пробившимся сквозь трещины в асфальте, — высилась блочная коробка пятиэтажки с пустыми глазницами окон. В прошлом, судя по всему, административное здание. Хуторская контора, надо полагать.

И центр, и центральная улица располагались ближе к въезду в хутор. Ближе к их группе. Дальше тянулись непролазные трущобы, которые, слава богу, придется зачищать другим. А в том, что будет от кого зачищать хутор, Борис не сомневался.

Из трубы небольшой серой развалюхи поднимался слабый-слабый, едва различимый дымок. Где бы ни находился человек и как бы он ни был напуган, а пищу готовить нужно. Впрочем, хэдхантерские бинокли позволяли видеть не только слабую дымную струйку.

Вон — движение. Хуторскую площадь опасливо, с оглядкой, перебежал человек. Еще один быстро пересек улицу на окраине.

— Здесь они, голубчики, здесь, — оскалился Ухо — разведка не ошиблась.

— Чего-то мало их, — поморщился Гвоздь. Он тоже не отлипал от бинокля.

— Попрятались, — отозвался сержант, — Осторожные какие! Дозорного видишь?

— Где? — Гвоздь водил биноклем по сторонам, — Не вижу никого.

— Потому что не туда смотришь. Ты не на хутор пялься. И не на забор. Холмик перед въездом видишь? Справа от дороги?

— Ага.

— Дерево видишь?

— Ну?

— А кусты под деревом?

— Вижу.

— Теперь под кустами смотри.

— О, точняк! — хмыкнул Гвоздь, — Охранничек, мля…

Борис тоже пошарил биноклем в указанном направлении. Увидел…

Неприметная кочка под кустами. Но у кочек не бывает глаз. У этой — были. Значит, не кочка. Значит, голова, прикрытая листвой и измазанная грязью.